ПА ЖЫЦЦІ ІДУЧЫ З САМААДДАНАСЦЮ!
Не так даўно на старонках газеты мы расказвалі пра жыццё і лёс стогадовай жыхаркі вёскі Міхайлоў Марыі Фёдараўны Самусенка. Пражыць на свеце цэлы век дадзена лёсам далёка не кожнаму. Яе пакаленне шмат і цяжка працавала, выстаяла ў вайну, пераадолела цяжкія пасляваенныя гады барацьбы за выжыванне. Але людзі не скардзіліся. Яны ўмелі радавацца таму рэдкаму і малому шчасцю, таму добраму, што выпадала на іх долю.
А сёння хочацца расказаць нашым чытачам пра мужа Марыі Фёдараўны – Аляксея Якаўлевіча. Ён таксама з гераічнага пакалення вызваліцеляў, чалавек з моцным духоўным стрыжнем, перакананы камуніст, выдатны працаўнік і сем’янін. На жаль, Аляксея Якаўлевіча ўжо няма. Аднак памяць пра яго жыве. Яе захоўваюць яго жонка, іх дзеці, унукі, праўнукі. З асаблівай цеплынёй яны перагортваюць альбом, прысвечаны роднаму чалавеку – Аляксею Якаўлевічу Самусенка, пра жыццёвы шлях якога распавядаюць чорна-белыя фотакарткі, ягоныя мемуары, адбітыя на друкарцы, і зашмат пажоўклых з цягам часу газетных выразак раёнкі, дзе таксама расказваецца пра тое, як ваяваў і як працаваў наш герой. З імі мы вас і знаёмім сёння.
Родился я 9 января 1918 года. Ровно через два месяца после свершения Великой Октябрьской социалистической революции. Родители были безземельные. Отец окончил три класса сельской школы, а мать совсем неграмотная. Советская власть крестьянам отдала землю. Получили 5 десятин земли и одну десятину луга и мои родители на землях, которые раньше принадлежали помещице Муромчихе.
Вскоре крестьяне, получившие помещичьи наделы, перебрались на эти земли и образовали посёлок Самсоновка, который сейчас называется д.Михайлов.
Советская власть дала возможность нам учиться. В здании бывшего управляющего была организована начальная школа, которую я и окончил в 1931 году. Я хорошо помню единоличную жизнь, так как помогал отцу в поле бороновать, окучивать картофель, водил на пастбище коня. Конь тогда в хозяйстве играл большую роль. Это был труженик, без коня нельзя было вести хозяйство, обрабатывать землю. Большим несчастьем было в хозяйстве, когда падёт конь или его зарежет волк. Конь тогда был кормильцем семьи. Помню, как у моего дяди Михаила Самусенко волки зарезали лошадь, и как он и вся семья плакали. Кое-как он набыл лошадь, а её уворовали. Горю не было конца. Землю обрабатывать помогали родственники и соседи.
Пахали землю ещё тогда примитивным инвентарём. Была ещё в обиходе соха.
Чтобы поднять хозяйство, началась коллективизация. У нас – примерно году в 1929. Приезжали из района уполномоченные, проводили собрания, агитировали. Я вместе с другими подростками бегали на собрания, и мне так хотелось, чтобы отец вступил в колхоз. Часто дома отец с матерью обсуждали этот вопрос. Я и мой старший брат поддерживали отца о вступлении в колхоз, а вот мать была против.
В 1930 году в нашем посёлке был организован колхоз, в который вступило девять хозяйств, в том числе и мой отец. Отца избрали председателем. Колхоз был назван “Память Ленина”, потому что организован был на собрании, которое проводилось 24 января 1930 года. Просуществовал колхоз недолго.
Вновь организовались в колхоз в 1932 году. Он составлял один населенный пункт, в котором было хозяйств 20—25. Название осталось то же, и председателем снова был избран мой отец — Самусенко Яков Давыдович.
Примерно в году 1935 колхоз “Память Ленина” объединился с колхозом “Кургановка”, таким же по величине.
Я в 1935 году окончил в Михайлове 7 классов. Здесь была уже организована семилетка, которая называлась Рудня-Михайловской семилетней школой. Надо сказать, что школа в последствии стала образцовой в районе. Директором её был Малявский Иосиф Николаевич. Это очень хороший организатор. Уже в то время в школе организовали горячие завтраки. Были хорошими дисциплина и успеваемость. В последствии, уже перед самой войной, его перевели в Славгородскую среднюю школу директором. Проработал он там мало: заболел туберкулезом и умер в санатории “Сосновка”.
После окончания семилетки я поступил учиться в Могилёвский педтехникум. Студенческие годы тогда были очень трудными, без помощи учиться было невозможно. Наш район отрезан от железной дороги, автодвижение по шоссейным дорогам было плохое, а автобусного движения и вовсе не было. Приходилось ходить пешком, или в редком случае посчастливится на грузовой полуторке подъехать. Мне приходилось пешком домой приходить из Чаус, Быхова и Довска.
Помню, как однажды на каникулы я и Продолякин Данилла Савельевич (он на год позже меня шёл) добирались домой. Денег не было. Мы по десятке одолжили у преподавателя арифметики Альшица. Утром в Могилёве попили чай и уехали на попутной машине до Довска. За проезд уплатили по десятке. Больше денег не было, да и машины с Довска на Пропойск не шли, и мы решили идти пешком. В этот же день дошли до Ректы. Попросились на ночь. Пустили. Хозяева на комине варили картофель. А нам так хотелось есть. Думали – дадут покушать. Не дали. Спать положили на печке. На рассвете мы ушли. Дошли голодные до Лебедёвки и совсем устали. Вынуждены были просить кушать. Зашли в один приличный дом – не дали. Решили зайти в бедный. Зашли, в доме была одна женщина, может вдова, топила печку и она нас накормила, и мы благополучно добрались до дома.
В техникуме стипендию платили 65 руб. На 60 руб. на месяц давали талоны на питание. Это делалось с целью, чтобы сохранить студентов. На талонах указывалось число. Давали талоны на завтрак, обед и ужин. К завтраку и обеду давали по 200 г хлеба, а к ужину не давали. Завтрак состоял из одного блюда и чая. К чаю давали две конфеты. Обед из 2-х блюд, а ужин – одно блюдо (суп) и 2 конфеты. На хлеб приходилось искать – одолжать 20 копеек. Иначе какой ужин без хлеба. Вот так приходилось учиться.
1938 год – окончил педтехникум. Направление получил в Пропойский район. С августа 1938 года по 1 января 1939 года работал в РОНО инспектором вечерних школ, с 1 января ушёл работать учителем в Лопатичскую начальную школу.
В августе 1939 года получил назначение в Васьковичскую СШ старшим пионервожатым и несколько часов вёл в 5-х классах русский язык. Но работать долго не пришлось: Гитлер начал осуществлять свои подлые планы по захвату Европы, начались события в Польше. Наше правительство решило протянуть братскую руку жителям Западной Белоруссии и Украины. Что было и сделано. Надвигались чёрные тучи фашизма. Президиум Верховного Совета СССР вынужден ввести всеобщую воинскую обязанность.
Льготы, в частности учителям, были отменены. Я был призван в армию 13 октября 1939 года. В одной команде с района нас было 12 человек. Отправили на полуторке на Кричев. С Кричева — на Могилёв. В Могилёве помыли в бане, погрузили в товарняк и отправили. Ехали 9 суток. На 10-е сутки прибыли на станцию г.Ленинакан Армянской ССР.
Встречать нас приехали командир части с комиссаром. Встречали с музыкой. Привезли нас в Ленинаканскую крепость в баню. Помыли, выдали новое обмундирование. После бани в казарму. И вот мы – солдаты Красной Армии.
Я и Лазаренко Виктор (из д.Добрянки Старинковского сельского Совета) попали в полковую школу в танковую роту учиться на младших командиров. Я – на командира танка, он – на механика-водителя. Со мной на командира танка учился и Авчинников Юрий Анисимович из д.Тереховка. Не вернулся он с войны. Остальные были записаны в полковую школу в автобронероту учиться на механиков-водителей и командиров бронемашин.
Часть наша была небольшая. Называлась 22-ой отдельной бронетанковой девизионной. Командиры были отличные, умели сплотить коллектив.
Командиром дивизии был грузин капитан Лобжанидзе Давид Самуйлович, командиром танковой роты – лейтенант Швец, командиром автобронероты – л-т Азаренц, начальником штаба – ст. л-т Заикин. О судьбе их ничего не знаю. Прошло много лет, а память о хороших людях незабываема.
Особым уважением пользовался командир дивизиона капитан Лобжанидзе. Он с уважением относился к солдатам и заботился о них. Благодаря этим командирам в дивизионе была отличная дисциплина, дивизион был всегда на первом месте по боевой и политической подготовке.
Служба мне давалась легко. Я был дисциплинированным. По всем предметам получал в основном только пятёрки. А вот физподготовка давалась тяжело. Но мне стали уделять внимание, помогать , и я значительно подтянулся. В 1940 году по приказу наркома обороны был введён знак “Отличник РККА”. В своей части этот знак я получил одним из первых.
Положение с Турцией в то время было натянутым, и поэтому мы находились в постоянной готовности, а Ленинакан от турецкой границы недалеко – 3—4 км.
В 1940 году окончили полковую школу. Мне было присвоено звание зам.политрука. Назначили на должность командира танка Т-26, который был вооружён 45 мм пушкой и двумя пулемётами. Танк тихоходный, очень тяжело заводился. После из Саратова привезли танк БТ-5. Танк быстроходный, вооружение то же, но имел большие недостатки: заправлялся авиабензином и от перегрева самовоспламенялся, и очень часто сбрасывалась гусеница. На этих танках мы совершали поход в Иран.
22 июня 1941 года был солнечный красивый день (Армению называют солнечной). Нам объявили выходной день и разрешили пойти организованно на речку постираться. Примерно часа в два прибегает дневальный и говорит, чтобы немедленно все явились в часть. Некоторые начали возмущаться, и тогда дневальный сказал, что началась война. Мы рванули в часть. Когда прибежали, комиссар части включил приёмник, и мы услышали выступление наркома иностранных дел Молотова о нападении Германии на Советский Союз.
Сразу же началась подготовка к выезду, и уже вечером мы в полной боевой из крепости выехали в поле, где и находились до перехода Иранской границы. Границу переходили рано утром 25 августа, своим ходом форсировали реку Аракс (границей была река).
В это время в Иране начало накапливаться много немецких шпионов. Гитлер хотел открыть фронт на юге, чтобы облегчить своё положение. Хотел завоевать Баку и ударить с Юга на Москву. Планы его были сорваны. Наши войска в Иран были введены согласно договору СССР с Ираном, заключённым в 1921 году и подписанным Владимиром Ильичём Лениным. Иран – отсталая страна. Обработка земель велась примитивным способом — на быках плугом, похожим на соху, которой пахали и у нас до Советской власти.
Тавриз – это их бывший центральный город, а трамвай — конный.
Первые 2-3 дня местных жителей не видели. В населённых пунктах не было ни единой души. А дня через три нас уже угощали арбузами, дынями, виноградом и другими фруктами, которые у них были, помогали заправить технику горючим и водой. Относились очень хорошо. Когда мы уточнили, в чём же дело, почему в первые дни никто не встречал, оказалось, что население ушло в горы. Фашисты провели агитацию будто бы коммунисты – самые дикие звери и что они грабят и насилуют. И поэтому они ушли в горы, а когда убедились, что наши солдаты и офицеры никого не трогают, культурно ведут себя и даже помогают, стали помогать в ликвидации шпионских банд.
Из Ирана возвращались поездом. Хотя и недолго были в Иране, а по Родине истосковались, и когда переехали границу, все как один запели песню “Любимый город”. Прибыли в Вагоршапт. Формировалась 56-ая танковая бригада. Я попал в разведроту этой бригады командиром бронемашины БА-10, и своим ходом двинулись через Анапу на Новороссийск, где погрузились на пароходы и взяли курс на Керчь. Выгружались ночью в районе пригорода Камыш-Бурун, что в 12-ти км от Керчи. Враг, отступая, остановился на Керченском перешейке, укрепился. Дальше наступать не пришлось. Стояли в обороне. Весенней распутицей очень трудно технике передвигаться, земля вязкая и налипает на колёса и гусеницы. Даже танки не могли двигаться.
В Крыму в д.Акманай в марте 1942 года я был принят в члены КПСС. Вручал мне партбилет начальник политотдела 56-ой танковой бригады полковник Дубинин.
5 мая 1942 года немецкие войска перешли в наступление. Сдерживая натиск врага, нам пришлось отступать. 15 мая вели уличные бои в Керчи, а вечером нам приказали снять затворы с пушек, снять пулемёты и закопать, а технику привести в негодность и спасаться кто как может. А как спасаться? Это было очень трудно. Вода с трёх сторон города: справа – Чёрное море, слева – Азовское море, впереди – Керченский пролив, самое узкое место которого 3,5 км, а сзади жмут немцы. Вот и спасайся.
С остатками роты отступали мы на берег к рыбзаводу Войнова. Под командованием политрука начали строить плот. Материал для плота использовали в основном крыши завода. В первую очередь переправляли раненых.
К утру 16 мая соорудили плот и отъехали метров на 30 от берега, он погрузился в воду. Я решил, что так не доберёмся до следующего берега, снял шинель, вещмешок и поплыл обратно к берегу. Через некоторое время возвратились из моего экипажа заряжающий Щипцов Пётр и механик-водитель бронемашины . 16-го почти весь день проходили по берегу, на катер попасть никак нельзя было, а плавающих катера подбирали, и тогда мы решили поплыть навстречу катеру. Так и сделали. Я попал с кормовой части катера и прикрепился за канат. Катер только развернулся около парома и был полным загружен солдатами, развернулся и пошёл через пролив. Я решил держаться за канат, будь что будет, но к корме подбежал мой заряжающий и помог мне взабраться на катер. Он подплыл к катеру с левой стороны, и ему экипаж катера помог взобраться на катер. А он помог мне. Вот так и было.
Не доехав до берега метров 200, налетели три бомбардировщика и начали сбрасывать бомбы. Все покинули катер. Хорошо, что я и мой заряжающий из Куйбышева умели плавать. Немного проплыв, под ногами почувствовали землю и так вышли на берег, где уже были беспомощные раненые. Видим, в танковой форме тяжело раненый сидит танкист, мы узнали его – это был нашей части механик Агафонов. Мы взяли его и отнесли в санпалатку. По дороге были организованы питательные пункты, дежурили патрули, которые указывали путь куда нужно идти. И так мы пришли в г.Темрюк. Нам патрулём, который дежурил на мосту через реку Кубань, были указаны улица и дом, где собирается наше подразделение, собралось человек 30—40, не больше. Из Темрюка нас направили пароходом по реке Кубань до станции Новомышастовская. Там разместили по квартирам. Пробыли недели две, а потом пешком 40 км двинулись до Краснодара. Оттуда поездом отправили в Сталинград. В Сталинграде нас зачислили в 29-ый учебно-танковый полк, который готовил на средние танки Т-34 механиков-водителей, радистов, командиров орудий (заряжающих).
Меня назначили помощником командира учебного взвода. В скорости немецкая авиация стала безжалостно бомбить Сталинград, фашисты начали и наземное наступление, и наш полк эвакуировали за Волгу через среднюю Ахтубу в село Красное, но условий для подготовки кадров не было, и нас (весь полк) направляют пешком 200 км на железнодорожную станцию Дженбек, а оттуда на Урал в г.Верхний Уфалей, где я на отлично сдал зачёты по программе для службы на Т-34, был отправлен в Челябинск на танковый завод, где экипажем помогали собирать танк. Сформировали экипаж, получили танк, погрузились на платформу и эшелоном двинулись на фронт. Прибыли в г.Сухиничи. Здесь произвели разгрузку, разместились в лесу, где усиленно готовились к наступлению. Наступление началось рано утром (часа в 4) 5 июля 1943 года. Это была битва на Орловско-Курской дуге. Здесь я участвовал во 2-ой танковой бригаде, которая входила в состав 5-го танкового корпуса. Участвовали в освобождении Курской обл. 15 июля 1943 года в д.Ягодная Орловской обл. меня ранило. Был отправлен в полевой санбат. В госпитале пробыл с неделю и возвратился в свою часть. После завершения событий на Орловско-Курской дуге нашу бригаду и корпус отвели на отдых и для пополнения и получения новой техники в Тульскую обл. – от Тулы 12 км. Стояли в лесу. При пополнении техники, танков меня направили в штаб 5-го танкового корпуса в экипаж начальника штаба корпуса полковника Бабицкого в качестве башенного стрелка танка Т-34 №520. Находился я в спецвзводе. Во взводе 5 танков. Взвод входил в состав штабной роты 704 отдельного батальона связи. Командовал взводом лейтенант Ивкин Иван Семёнович, ротой – капитан Соколовский и батальоном – подполковник Лебедев.
После формирования начали освобождать Белоруссию – Витебскую область. Освобождали Невель, Тихвин.
18 декабря 1943 года освобождали г.Городок Витебской обл. и другие населённые пункты. Зимовали в Витебской области, а в начале 1944 г. возобновили наступление, прошли через всю Белоруссию и вступили в Латвию, примерно в августе участвовали в освобождении города Двинска. За освобождение этого города нашему корпусу присвоено звание Двинского.
После наш корпус отвели на отдых и формирование в г.Минск. Ещё в Латвии меня назначили старшиной штабной роты. Прибыли в Минск примерно в ноябре-декабре 1944 года. Наша рота размещалась в д.Трестенец (от Минска по Могилёвскому шоссе 12 км).
После пополнения в марте (примерно 20—23) погрузка на платформы и в вагоны железнодорожного состава уехали в Германию. Прибыли туда 25 марта 1945 года. В Германии находились в д.Обер Кунцендорф. Были в резерве. Рота в боях не участвовала.
С Германии передислоцировались в Польшу на охрану железной дороги. Мы ротой и батальоном размещались в 12 км от Белостока (населённого пункта не помню).
Отсюда я 22 ноября 1945 года демобилизовался как учитель вторым потоком. Первыми были шахтёры.
Радзіма аддзячыла Аляксея Якаўлевіча шматлікімі ўзнагародамі. Знайшоў сябе наш герой і ў мірны час, прысвяціўшы жыццё хлебаробскай справе. За дасягненні ў працы быў узнагароджаны Ордэнам Кастрычніцкай рэвалюцыі, граматамі Вярхоўнага Савета БССР, Міністэрства сельскай гаспадаркі БССР, знакамі пераможцы сацыялістычнага спаборніцтва і ўдарніка пяцігодкі.
Дзясяткі год ён аддаў калгасу “Кастрычнік”, да таго ж быў дэпутатам гарадскога Савета дэпутатаў. Ён быў выдатным арганізатарам і кіраўніком, дзякуючы чаму заўсёды спраўляўся з пастаўленай задачай вынікова і дасягаў высокіх паказчыкаў.
Душа ў душу пражыў ён са сваёй жонкой Марыяй Фёдараўнай, з якой нарадзіліся ў адной вёсцы, разам раслі, чакала яна Аляксея з вайны, а потым стварылі сям’ю. Разам выхавалі шчырых і духоўна багатых дзяцей, якія ўзялі галоўнае ад бацькоў – працавітасць, ініцыятыўнасць, прыродную сціпласць, дабрыню і павагу да кожнага, хто страчаецца на іх жыццёвым шляху.